Битва при Каррах состоялась в 53 г. до н. э.

Армия Марка Красса потерпела сокрушительное поражение от парфян – жителей обширного государства, которое протянулось от Инда до Евфрата. Поражение римского войска под Каррами было обусловлено бездарным руководством Красса и неприспособленностью римлян для борьбы с сильной кавалерией на открытой местности

Многие из исследователей считают, что римлянам в военном отношении была свойственна некоторая инертность. Довольно долго решались представители высших кругов на то, чтобы осуществить какую-нибудь военную реформу. С дисциплиной в армии был порядок. Не подводили оружейники, быстро создавались новые легионы.

Но всякий раз, когда легионы сталкивались с какими-либо новыми прогрессивными или попросту неизвестными им способами ведения войны, они терялись. Слоны Пирра два раза опрокидывали армию римлян. Конница Ганнибала, дававшая ему столько преимущества, практически не оказала никакого влияния на структуру римской армии. Как не умели римляне сражаться на конях и против конницы, так и не сумели еще два века.

Это в очередной раз подтвердила битва при Каррах, в которой роковым образом проявились и бездарность полководца, и общие недостатки римлян.

Серьезная реформа в армии римлян произошла только в конце II века до н. э. Связана она со знаменитым полководцем Гая Мария.

Уже после второй Пунической войны римляне начали медленно перестраиваться. Постепенно в нее начали брать добровольцев из более бедных классов, образуя тем самым профессиональную армию вместо прежнего ополчения. Был установлен 16-ти летний срок службы. Созрела необходимость организационного оформления армии, в соответствии с изменившейся ситуацией набора.

В 70-60-е г.г. на верхушку общественной лестницы поднимаются авторитетные Красс, Помпей и Цезарь.

Для борьбы с сенатом Цезарь и Помпей заключили соглашение. Так образовался первый триумвират, ориентированный на демократические круги в обществе. Третий участник союза – Марк Лициний Красс – не был полководцем. Его главную деятельность можно назвать бизнесом. Красс на протяжении всей жизни успешно делал деньги – на строительстве, торговле и т. п. Родом он, в отличие от своих союзников, из плебейского рода, а его главный военный успех, это подавление в 74 год до н. э.

59 год – Цезаря избрали консулом, а по окончании полномочий получил в управление на 5 лет Цизальпийскую Галлию и Иллирию. В 55 году триумвират добился консульства для Помпея и Красса. После своего консульства (т. е. спустя год) они должны были получить богатые наместничества – Помпей в Испании, а Красс в Сирии.

Причины, подготовка и Битва при Каррах

Если Помпей управлял своей провинцией из Рима, то 60-ти летний Красс отнесся к делу с энтузиазмом. Во-первых, новое назначение сулило неплохую прибыль, но дело было не только в этом. Красс, как видно, завидовал остальным триумвирам. Они имели несомненный авторитет среди римлян и как удачливые полководцы, которые смогли одержать немало блистательных побед. Победа же над взбунтовавшимися рабами была акцией скорей полицейской. Красс жаждал славы полководца. Для этого он затеял войну с восточным соседом обширного Римского государства – Парфянским царством.

Самостоятельное Парфянское государство появилось в середине III века до н. э. на территории эллинистической державы Селевкидов. Пришедшая к власти династия считала себя преемницей древних персидских царей. К концу II века до н. э. Парфия достигла наибольшего территориального расширения, простираясь от Инда до Евфрата, включая в свой состав такие области, как Мидия, Вавилония, Месопотамия (со столицей Ктесифоном на Тигре). Отношения с Римом у «Великой Парфии» были непростые, но непродуманная агрессия Красса в то время вызвала возмущение у многих римских политиков.

Вопреки сложившейся традиции Марк Красс отправился в свою область в 54 году до н. э., когда еще не окончились консульские полномочия.

Там он немедля перешел к подготовке большого военного похода на восточного соседа. Первые его военные действия были успешными. Но отведя войска на зимние квартиры в Сирию, он, как считает Плутарх, совершил первую ошибку – ему над было продвинуться дальше, заняв Вавилон и Селевкию – города, враждебные парфянам. В Сирии, на зимних квартирах, Красс занимался не снабжением армии, не техническим оснащением войска и даже не тренировкой солдат.

Он занимался тем, к чему привык, – «делал деньги». При чем довольно оригинальным способом: требуя от сирийских городов поставки войск, он за деньги освобождал их от выполнения своего же требования. Ограбив Иерусалимский храм, Красс настроил иудеев против Рима, и они охотно информировали парфян обо всех передвижениях римлян.

Тем не менее, перезимовав и дождавшись сына Публия, прибывшего из Галлии от Цезаря, украшенный разными знаками отличия за доблесть, и привел с собой отборный отряд в 1 000 всадников, Красс ранней весной 53 года до н. э. вновь перешел Евфрат и двинулся в глубь Парфии. Армия была численностью более 40 000 человек.

В дальнейшем Красс начал совершать одну ошибку за другой. Вначале он отверг предложение армянского правителя, который пообещал Крассу, если тот проведет войско по территории Армении, поддержку в виде 10-ти тысячной союзной армии. Наместник избрал более короткий путь, но пролегавший по пустынной равнинной местности. Римское войско изнывала от жары и жажды (ведь каждый солдат тащил на себе несколько десятков килограмм багажа, а жара в Междуречье, между прочим, летом доходит до 38 °). Кроме этого, арабский проводник, как видно, передавал парфянам все планы Красса.

Незадолго до полудня 6 мая 53 года до н. э. разведка римлян донесла о приближении парфян. Это произошло недалеко от древнего города Карры (современный Харран). По совету своего помощника Кассия Красс растянул войско по всей равнине, словно боясь упустить противника. Потом он решил сломить противника сплоченным ударом основной силы войска – шести легионов.

Войска были выстроены в две линии, по флангам Красс поставил по 12 когорт, которые замкнули обе линии и образовали каре. Каждой когорте был придан отряд всадников, чтобы ни одна часть не осталась без прикрытия конницы. Образовавшийся плотный четырехугольник быстро двинулся вперед, рассчитывая фронтом развернутых передних легионов смять любого врага, а маневренными отрядами отразить попытки противника напасть с фланга. Одним крылом построения командовал Кассий, другим – Публий, сын Красса.

Наступая, римляне вышли к речке Баллис. Военачальники посоветовали Крассу остановиться там и разбить лагерь. Создание укрепленного пункта в пустыне у источника воды дало бы римскому войску целый ряд преимуществ: возможность самим выбрать время сражения, отдохнуть, основательно разведать местность, выявить силы противника. Но Красс отдал приказ быстро двигаться вперед. Войска пошли дальше, теряя силы на жаре, увязая в песке. Казалось, Красс торопился встретить врага, пока не растерял решимость.

А тем временем парфяне, прикрывшись небольшими передовыми отрядами легкой конницы, разворачивали силы для сражения. С целью маскировки и легкая, и тяжелая их конница прикрывала свои доспехи плащами. Тяжелая конница держалась позади общей боевой линии, и римляне, ожидавшие увидеть одетых в железо всадников, вначале не смогли заметить ничего похожего. Огромный четырехугольник римской армии остановился, готовый начать сражение. Красс с обозами и подвижным резервом из галльской конницы был внутри него.

Для начала полководец парфян Сурена попытался оказать на римлян психологическое давление. Раздался грохот огромных барабанов, рев боевых труб, звон медных колоколов, и вместе с этим тяжелая конница парфян сбросила плащи, прикрывавшие боевые доспехи, которые ярко заблестели в солнечных лучах.

Потом Сурена начал сражение атакой катафрактариев – тяжелых, одетых в железные доспехи всадников, лошади которых тоже были окованы броней. Катафрактарии должны были расстроить римское каре, а конные лучники – довершить разгром потерявшего строй врага. Тысяча всадников ударила на римские легионы, но глубокое построение римлян дало возможность отразить лобовую атаку всадников.

Катафрактарии отошли, и конные стрелки начали охватывать со всех сторон римский четырехугольник. Вслед за этим град стрел ударил по тесно сомкнутым рядам легионов. Римские солдаты с ужасом обнаружили, что парфянские стрелы пробивают их доспехи. Некоторое время была надежда, что запас стрел иссякнет и тогда можно будет навязать парфянам рукопашный бой.

Но потом римляне увидели, что расстрелявшие запас стрел лучники отходят в тыл, но сразу же возвращаются с новым комплектом. Позади парфянских рядов стояли верблюды, груженные вьюками с теми же стрелами. Красс попробовал контратаковать резервом, чтобы под его прикрытием отойти на более выгодную позицию. Публий с тысячей галльских всадников, 300 легких пехотинцев, 500 пеших лучников и 8 когортами тяжелой пехоты кинулся на парфянских лучников.

Те начали отступать. Публий преследовал их и потерял из виду основные силы армии. Неожиданно парфяне, поддержанные крупными силами, среди которых были и катафрактарии, повернули и атаковали Публия Красса со всех сторон.

Обстреливаемый со всех направлений, Публий повел своих галлов в атаку на катафрактариев. Хотя галльские копья были не в состоянии пробить защитное вооружение тяжелой парфянской конницы, галлы ударили дружно. Они вырывали у парфян их длинные пики, сбрасывали всадников на землю, бросались под брюхо прикрытым бронею лошадям и били в незащищенные места.

В атаке Публия ранили. Галлы отошли с ним на небольшой холм. Но парфяне не дали им оторваться, окружили и атаковали. Публия убили (по другой версии, он покончил с собой), 500 галлов захватили в плен. Мертвому Публию отрубили голову и отвезли как трофей Сурене. Тот распорядился надеть голову на копье и провезти перед рядами своих воинов.

Красс попытался начать наступление основными силами, чтобы пробиться к отряду сына, но этого парфяне сделать не дали. Тогда римляне стали в боевом порядке отходить. Ночью римский наместник уже не руководил войском, полностью потеряв контроль над ситуацией. Военный совет решил продолжать отступление, оставив раненых. Парфяне видели отход римлян, но решили не мешать ему. Они взяли лагерь и перерезали всех раненых римлян.

Благодаря мужеству и распорядительности командиров Октавия и Кассия римляне смогли благополучно укрыться в Каррах. Спустя какое-то время они вышли из города и продолжили отступление, но, ведомые очередным подкупленным парфянами проводником, зашли в болото.

Отправившегося на переговоры Красса парфяне коварно убили, отрезали ему голову и руку и отправили эти трофеи своему царю. Часть римского войска сдалась, некоторой части удалось скрыться, многие из бежавших были выловлены и перебиты местными кочевниками. Римляне потеряли до 20 000 убитыми и до 10 000 пленными (их поселили в качестве рабов в Мервском оазисе).

Согласно легенде, в рот отрубленной голове Красса парфяне заливали золото, которое так любил талантливый делец и незадачливый полководец.

Вся парфянская кампания, и битва при Каррах в частности, – это и личная неудача Красса, и показательный момент для всей римской армии. Марк Лициний сделал, пожалуй, все для того, чтобы проиграть битву. Он вел войско вперед, когда надо было укрепляться, отходил, когда надо было продолжать наступление. Красс отверг помощь, которую предложил потенциальный союзник, он не знал местности и завел римскую пехоту в степи, где кавалерия противника имела огромное преимущество.

Красс доверял ненадежным проводникам, очень тесно построил войско, потерял контроль за ситуацией в самый ответственный момент. Марк Красс мечтал дойти до Индии, но плохо представлял себе, чем отличается путешествие от военного похода.

Но проблемы были и у всей римской армии. Пехота, даже прекрасно обученная, не могла достать противника, луки были «не в моде», метательные орудия использовали лишь при осаде городов, хорошей конницы у римлян попросту не было – эта роль отдавалась союзникам.

Все эти факторы повлияли на исход битвы при Каррах. Уже давно ни одна военная кампания, которую вели римляне, не оканчивалась для них таким сокрушительным и бесславным поражением.

В результате политической борьбы 60-х годов до н. э. власть в Риме оказалась в руках триумвирата: Цезаря, Помпея и Красса. Цезарь и Помпей имели славу успешных полководцев и влиятельных политиков, а Красс в свои 60 лет отметился лишь в подавлении восстания Спартака. Походом на Восток он хотел поднять свой политический вес.

Непосредственной причиной похода стала гражданская война в Парфии, развернувшаяся между претендентами на престол — братьями Ородом и Митридатом. Свергнутый братом с престола Митридат бежал в римскую Сирию и обратился за помощью к проконсулу А. Габинию. Габиний однако, занятый восстановлением на престоле Птолемея Египетского, не смог оказать Митридату помощи. В 55 г. до н. э. Митридат вторгся в Междуречье и с помощью эллинистического населения захватил Селевкию и Вавилон. Помощь Митридату Парфянскому и стала непосредственным поводом для римского вторжения.

В декабре 55 года до н. э. Красс прибыл в Брундизий на юге Италии. Море, как всегда зимою, было неспокойно, но Красс ждать не стал. С 7 легионами (около 40 тыс. человек) он отбыл из Брундизия. Красс потерял в пути много судов.

Летом 54 до н. э. Красс, перейдя Евфрат в северо-западной части Месопотамии, без объявления войны вторгся в парфянские владения. Без сопротивления он овладел рядом греческих городов и около города Ихны разбил незначительный отряд местного парфянского наместника Силлака. К концу лета Красс контролировал северную Месопотамию вплоть до реки Хабор. После штурма Зенодотии, где местные жители перебили римский гарнизон, армия провозгласила Красса императором.

Между тем, войска Орода во главе с молодым полководцем Суреном взяли Селевкию штурмом. Митридат был казнен, а проримская партия в Парфии разгромлена. Оставив в захваченных городах значительные гарнизоны, общей численностью в 7000 пехотинцев и 1000 всадников, Красс с наступлением осени принял решение вернуться в Сирию на зимовку.

Есть любопытное предположение, как в античное время в первый и последний раз схлестнули клинки два гегемона своего времени: Римская республика и Китайская империя. Это интригующее событие произошло в 36 году до н.э. на нашей родине, в Таласской долине.

Предпосылкой этой встречи были амбициозные и тщеславные планы Марка Красса по завоеванию Парфянского царства. На склоне лет Красс имел огромное политическое влияние в Риме и несметные богатства, но на военном поприще отличился лишь подавлением финикийского раба Спартака. За победу над рабами полководец получил уважение и благодарность сената, но не стал триумфатором, так как по канонам Рима, военное решение внутренних проблем республики не считались великой победой и за них триумф не полагался. В 54 году до н.э. эры Марк Красс с 40 тысячной армией вторгся в парфянские владения, за осенний период без труда завоевал северную Месопатамию и довольный удачным стартом кампании, вернулся на зимовку в Сирию.

Переломным моментом стал май 53 года до н.э., при Каррах (Харран в современной Турции), когда римские легионы под предводительством Марка и его сына Публия столкнулись с парфянским войском Сурены, молодого но лучшего полководца Парфии.

Царь Ород II выделил против римских захватчиков лишь 10 тыс элитных конных лучников и 1000 катафрактов (тяжелая кавалерия). Основные же войска Парфии ушли вместе с царем на войну с Арменией. Изнуряющая жара, равнина и блестящая тактика парфян, основанная на ложных отступлениях и стремительных контратак – сделали свое дело: в течении дня легионы были разгромлены, половина войска была безнаказанно перестреляна, четверть дезертировало и четверть попала в плен.

В этой битве Марк Красс потерял все: имя, армию, сына, амбиции, голову. Для Рима этот день стал позорным пятном в истории, а для плененных легионеров неповторимым этапом в жизни. 10 тысяч пленных были отправлены за 1500 км от Карр, в Маргиану (восточный Турменистан). Путь был длинным и тяжелым, множество легионеров стали пищей парфянским червям.

Тем временем Хуннскую державу раздирали распри двух братьев, двух вождей гуннов – Хуханье и Чжи Чжи (имена в транскрипции китайских летописей). Мятежный вождь гуннов Чжи Чжи бежал в Центральную Азию и вступил в союз с кангюйцами. Его соперник Хуханье преклонил колени перед могуществом Китайской Империи, в то время именовавшейся империей дома Хань. Союз с кангюйцами принес мятежным гуннам ряд побед, захват местных поселений дал возможность укрепиться на местном уровне, а благодаря набегам на Ферганскую долину из закромов Чжи Чжи исходил манящий звон золота. Опьяненный Фортуной, Чжи Чжи грубо отделился от кангюйцев и осел в Таласской долине, где у реки Дулай (Талас) возвел необычную для этих мест деревянную крепость, с фортификацией свойственной римлянам: строение окружили двойным частоколом, соорудили сторожевые башни и возвели земляной вал.

Для династии Хань телодвижения Чжи Чжи были бельмом на глазу. И конец их терпению пришел вместе с жестокой расправой гуннов над китайским послом. Чэнь Тан, китайский чиновник, сосланный за повинность на западные границы империи, вызвался возглавить поход на дерзкого вождя гуннов. Вместе с огромной армией, состоящей из лояльных гуннов и китайцев, Чэнь Тан достиг Таласской долины, где был обескуражен воинами, построившемся у входа в крепость «подобно рыбьей чешуе (знаменитая римская черепаха)». Синолог, профессор Оксфордского университета Гомер Дабс в своих работах пишет:

«Построение в виде рыбьей чешуи представляет собой маневр отнюдь не легко выполнимый. Эти солдаты должны были сгруппироваться и накрыться щитами. Этот маневр, требующий одновременности действия со стороны всей группы, особенно если выполнялся перед самым нападением, требовал высокой дисциплинированности, какая возможна только в профессиональной армии. Единственными профессиональными, организованными в регулярные части солдатами того времени, о которых име.тся данные, были греки и римляне, - кочующие и варварские племена бросались в бой беспорядочными толпами. Для защиты от стрел, смыкание щитов круглых или овальных, которые применялись греками или другими народами, не могло бы дать значительной пользы; только римский scutum (щит), который был прямоугольный и с полуцилиндрической поверхностью, мог дать эффективный результат. Линия римских scuta, простирающихся один за другим без промежутков вдоль фронтовой линии пехотинцев, представлялась тем, кто впервые видел такое построение, действительно «в виде рыбьей чешуи», в особенности благодаря их округлой поверхности. Следовательно, чтобы объяснить построение» в виде рыбьей чешуи» при выстраивании передовых частей в боевой порядок, мы должны предположить здесь подобие римской тактики и римских легионеров в глубине Центральной Азии».

Советский историк, археолог, востоковед Лев Николаевич Гумилев разделял теорию Гомера Дабса:

«В донесениях китайской разведки о деятельности Чжи Чжи содержатся сведения о том, что он лелеял планы на завоевание юэчжей и парфян. Тут какая-то путаница, так как юэчжи и парфяне были врагами, и Чжи Чжи всегда мог иметь одну из этих держав своим союзником. По-видимому, он подружился с парфянами и получил от них помощь в виде центурии римских легионеров, которые и помогли ему построить укрепленный лагерь. Возможно, именно этот союз повлек для хуннского шаньюя разрыв с кангюйским царем».

Одно римское подразделение было не в силах переломить заведомо патовую ситуацию, и после первых мощных залпов китайских арбалетчиков, «черепаха» попятилась за ворота крепости. За ночь китайцы сломили мятежников: больше полутра тысяч гуннских воинов было казнено, около тысячи жителей взято в плен. Чжи Чжи вместе с женой и сыном обезглавили. В исторической хронике династии Хань «Ханьшу» отмечается, что «с оружием в руках было схвачено более сотни человек». Предположительно это были легионеры.

Таким образом, сокрушительный крах Красса при Каррах вынудил италиков отстаивать чужие интересы на территории нашей родины, провел их в Китай через Среднюю Азию, где они осели и ассимилировались. По версии современных ученых, в деревне Чжелайчжай, провинции Ганьсу, живут потомки плененных легионеров. В пользу этой гипотезы есть два аргумента:

1) В переписи населения за 5 год н.э. среди городов провинции Ганьсу есть город Ли Чань, который в 9 году н.э. по замечанию императора Вэн Мана: «Всего названия городов должны соответствовать действительности» был переименован в Чэн Лю. По мнению древнекитайских историков Фань Е и Янь Шигу, Ли Чань в переводе означает «греко-римский мир» а Чэнь Лю «потомки пленников».

2) У многих жителей Чжэлайчжай характерные европеоидные внешние отличия: светлые, курчавые волосы, крупные носы, розовый цвет кожи, запавшие светлые глаза. Анализ ДНК, проведенный китайским генетиком, профессором Си Сиадонгом при поддержке Центра итальянских исследований выявил, что у 56% жителей деревни есть европейские корни.

Да, битва 36 года до н.э. при Таласе имела междоусобный характер и не повлияла на дальнейшую культуру наших предков, как повлияло сражение 751 года н.э. также проходившее при реке Талас между Танским Китаем с одной стороны и Аббасидским халифатом при поддержке Тюргешского каганата с другой. Это было первая встреча китайцев и арабов на поле брани и оно сыграло решающую роль в дальнейшей судьбе тюркоязычных народов, а именно победа арабов над Китаем в Таласской долине остановила экспансию конфуцианства и дала старт исламизации Центральной Азии. Также плененные китайские мастера были перевезены в Самарканд, где открыли совершенную технологию по изготовлению бумаги, после этого бумагу стали изготавливать во всех государствах древнего мира. Но при всем своем междоусобном характере, в 36 году в пределах нашей родины произошло грандиозное столкновение двух цивилизаций, Рима и Китая, и кто знает что было бы, если бы гунны под предводительством Чжи Чжи отбили китайцев и центурия римлян осталась в Таласской области? Возможно, это подразделение также повлияло бы на нашу культуру, ведь за два года пребывания в долине, они уже вложили частичку своей европейской цивилизации, построив замок для вождя гуннов.

В китайских летописях упоминается необычная битва. Она произошла в 36 году до н.э. на западных рубежах китайской империи. Противниками ханьских солдат были «странного вида воины», поразившие китайцев невиданной тактикой боя. Они сдвигали большие щиты так, что их необычное боевое построение напоминало черепаху…

Плутарх: «Красса же убил парфянин по имени Эксатр. Иные говорят, что это неверно, что умертвил его другой, а Эксатр лишь отсек голову и руку трупа. Впрочем, об этом скорее догадываются, чем судят наверняка, ибо одни из находившихся там римлян погибли, сражаясь вокруг Красса, а другие же поспешили ускакать на холм. Подъехавшие к холму парфяне объявили, что Красе наказан по заслугам, а прочим Сурена предлагает смело сойти вниз. Одни сдались, спустившись с холма, другие ночью рассеялись, но спаслись из них лишь немногие, остальных же выследили, захватили и убили… Говорят, что погибло двадцать тысяч, а живыми было взято десять тысяч человек».

Пролить свет на события более чем 2000-летней давности взялся австралийский энтузиаст Дэвид Харис. До недавних пор он был учителем в одной из школ города Аделаида. Харис уверен, что опытные римские воины, закаленные в боях, привыкшие к дальним походам, выдержавшие все тяготы плена и жизни на чужбине, не могли исчезнуть просто так, бесследно раствориться во времени и пространстве. Конечно, в его гипотезе много спорного. Но не будем чересчур строгими к любителю-энтузиасту.

А началось все с лекции об одах римского поэта Квинта Горация Флакка. На ней молодой учитель услышал выдержки из произведений современника Красса. В них упоминалось о странном исчезновении легиона, плененного в битве с парфянами. Тогда Дэвид еще не подозревал, что загадочная судьба легионеров, сражавшихся под знаменами Красса, известного своим подавлением восстания Спартака, захватит его настолько, что станет делом жизни, тесно переплетется с его собственной судьбой…

Отказавшись от места преподавателя, австралиец все свое время посвятил разгадке тайны легиона. По крупицам стал собирать малейшие упоминания на эту тему. Помимо «Сравнительных жизнеописаний» Плутарха, отрывочные сведения о плененных воинах он нашел в одном из произведений римского писателя Плиния. Оба названных автора жили уже в начале нашей эры. В письменных источниках более позднего периода найти ничего не удалось.

Успех пришел неожиданно и оттуда, откуда его трудно было ждать, - из Китая. Там неутомимый австралиец нашел то, что пока можно назвать обнадеживающим намеком на возможность обнаружить след римского легиона, затерявшегося в веках. В китайских летописях упоминается необычная битва. Она произошла в 36 году до н.э. на западных рубежах китайской империи. Противниками ханьских солдат были «странного вида воины», поразившие китайцев невиданной тактикой боя. Они сдвигали большие щиты так, что их необычное боевое построение напоминало черепаху.

Это было настоящим открытием для Дэвида! Известно, что именно таким боевым строем римляне наводили ужас на врага. Сохранились и достаточно подробные описания города, который защищали «странные воины», удивившие древних китайцев. Некоторые черты, о которых упоминают китайские летописцы, характерны только для римских поселений, считает Харис. Описан даже прекрасный триумфальный рисунок на шелке, выполненный выигравшим битву китайским военачальником. Само живописное свидетельство, к сожалению, было уничтожено в 23 году нашей эры, бесстрастно свидетельствуют китайские летописцы.

Выяснилось, что китайским историкам было известно об исчезнувшем ныне городе Лицзянь. Об этом говорится в летописях. Но можно ли считать чистым совпадением то, что этим же словом китайцы называли когда-то и Древний Рим. Это оказалось ключом к очередному открытию.

И тут Дэвиду вновь повезло. Случайно он наткнулся на старинную карту. На ней обозначен город, куда после нелегкого похода, длившегося не один год, как предполагает австралийский исследователь, все же дошел римский легион. «Город римлян» Лицзянь стоял на подступах к пустыне Гоби. Сейчас этот район на западе Китая входит в провинцию Ганьсу.

Дэвид Харис совершил два путешествия в Китай и организовал поиски около городка Юнчан. Удалось обнаружить развалины старинного поселения точно в том месте, которое обозначено на древней карте, остатки стены, домов и крепости. Однако без официальной санкции центра местные китайские власти не разрешили гостю вести дальнейшие поиски.

«Мы лишь нашли несколько осколков глиняной утвари периода династии Хань (206 год до н.э. - 220 год нашей эры). Необходимы настоящие раскопки, чтобы точно определить, жили ли там римляне», -говорит Дэвид. Он вступил в переговоры с китайской стороной, планирует создать международное общество для проведения раскопок в развалинах древнего города. «Позиция китайской стороны весьма обнадеживает. Она полна стремления оказать содействие», отмечает австралийский энтузиаст. Это и понятно, ведь если его гипотеза получит фактическое подтверждение, будет наново переписано несколько страниц древней истории Запада и Востока. Может оказаться, что римские воины достигли древнего Китая за 1300 лет до того, как их великий соотечественник Марко Поло совершил туда путешествие и написанная с его слов в 1298 году «Книга» стала одним из первых источников знаний европейцев о странах Азии.

«Это нельзя сравнивать с поисками мифического снежного человека «йети», - защищал недавно Дэвид свое увлечение в беседе с корреспондентом агентства Франс Пресс. - Факты все больше укладываются в стройную схему. Нам говорили, что многие жители Юнчана имеют необычную для этих мест пигментацию кожи. Не означает ли это, что они ведут родство от древних римских поселенцев?»

Но даже если археологи и генетические анализы оправдают надежды, «потерянные легионеры» все равно не станут первыми, кто совершил такой переход и достиг окраины пустыни Гоби. Ведь уже полтора столетия до разгрома легионов Красса существовал знаменитый «Шелковый путь», по которому шли караваны и поддерживались торговые связи между Китаем и портами на восточном побережье Средиземного моря. На каком-то этапе, как свидетельствует история, была неизбежной борьба за преобладание в посреднической торговле между Римом и Парфией. Вполне вероятно, что Красе и тысячи его легионеров сложили головы, отстаивая интересы римских патрициев, вовлеченных в это соперничество Как бы то ни было, центурионы исчезнувшего легиона, принадлежавшие к римской знати, могли знать о торговом пути на Восток. Не исключено, что такие люди возглавили поход затерявшегося легиона, В гаком случае его маршрут мог пролегать через Мерв, Хотан, Балх и дальше на восток… Конечным пунктом и прибежищем римлян вполне мог быть китайский Лицзянь, расположенный у главной караванной дороги.

Вполне возможно, что на этот раз тайна пропавшего легиона будет разгадана.

Игорь Агафонов

Легионы - вперёд!

Часть первая

Они шли по пустыне уже третий день. Семь легионов Марка Лициния Красса, проконсула и триумвира. Шли покорять богатую, по слухам, Парфию. Но пока, вместо богатства и легкой победы, видели только один песок. Где-то там впереди находилась парфянская армия с ее тяжелой, закованной в броню, кавалерией, но сейчас главным врагом легионеров была не она, а страшная жара и нехватка воды.

Квестор Гай Кассий Лонгин, придерживая норовистого коня, смотрел на бредущих по песку легионеров и думал, сколько же еще они выдержат. Конечно, они, солдаты Великого Рима, а не сборище варваров и железная дисциплина заставляет их повиноваться приказам поководца, даже если приказы эти кажутся совершенно безумными. Кассий и сам был солдатом, а потому не роптал, хотя в душе не одобрял избранный Крассом путь через пустыню. Да и вообще весь этот поход представлялся ему затеей сомнительной.

Двух лет не прошло, как они покинули Рим. Задуманная Крассом война представлялась тогда легкой прогулкой. Казалось, всего-то и нужно, что разогнать скопище варваров, разбегающихся от одного вида римских орлов, и все несметные сокровища Востока будут принадлежать им - легионерам Великого Красса. А ведь тогда уже были те, кто предостерегал триумвира… Да что там! Народный трибун Атей вообще хотел запретить Крассу начинать «несправедливую», как он говорил, войну против парфян. Когда же ему это не удалось, он проклял уходящее войско. Кассий знал, что кое-кто из солдат до сих пор вспоминает это «проклятье Атея», да и сам он почувствовал какую-то оторопь, когда народный трибун, поставив у городских ворот жаровню, начал воскуривать фимиам и призывать ужасных неведомых богов, произнося чудовищные проклятья.

А сколько было уже недобрых знамений! Когда они переправлялись через Зевгму, буря разрушила мост, а молнии били прямо в их лагерь. Затем, принося очистительную жертву богам, Красс выронил из рук печень жертвенного быка. Тогда он отшутился, сказав: «Такова уж старость! Но оружия мои руки не выронят». Кассий, будучи человеком образованным, не придавал большого значения гаданиям, но все же, все же… Как один из предводителей и квестор армии, он знал, что все гадания авгуров неблагоприятны и жрецы, по прямому приказу Красса, скрывают это от воинов.

Любуешься, квестор?

Кассий обернулся. Публий Лициний Красс, на великолепном галльском коне, подъехал к нему. Сын триумвира снял шлем и пригладил мокрые от пота волосы.

Чем уж тут любоваться… Только что видел аквилифера третьего легиона. Орел у него едва по песку не волочится.

Что ж ты ему не задал за это?

Там и без меня обойдутся. Луций, видно, отвлекся на что-то.

Не завидую парню!

Оба усмехнулись. Старый ветеран Луций Цецилий, примипил Третьего легиона, успел стать легендой своим неукоснительным следованием воинскому уставу.

А все же, друг Публий, дух легионеров подорван. Эта пустыня не для римлян. Тут я полностью понимаю солдат. И мы здесь уязвимы. Видишь, как растянулись колонны? Если парфяне нападут на марше…

Абгар говорит, парфян здесь нет. Они бегут на восток.

Кассий зло сплюнул.

Не произноси при мне это имя, Публий! Ты знаешь, как я ненавижу арабского пса! О, зачем Красс доверился ему?! Почему не пошел в Армению?! Царь Артабаз обеспечил бы нас всем необходимым, дал бы свою тяжелую кавалерию, и мы ударили бы прямо в сердце парфян! А что мы делаем здесь?!

Публий вздохнул и слегка коснулся его плеча.

Успокойся, Гай. Ты знаешь, я на твоей стороне и считаю так же как ты. Если помнишь, я поддержал твое предложение на том совете. Но отец не захотел меня слушать. Решение им принято. Что теперь нам остается? Только исполнить долг римлянина и солдата.

Ты прав. Прав, конечно. И все же, еще пару дней такого марша, и парфянам не придется сражаться. Солнце и нехватка воды сделают за них всю работу.

Действительно, проходившие мимо легионеры то и дело прикладывались к баклагам, но теплая вода плохо утоляла жажду, да и сколько ее там оставалось? Многие уже допили последние глотки и с тоской оглядывались на обоз.

Завтра мы дойдем до оазиса, - неуверенно ответил Публий.

Кассий усмехнулся:

Конечно. Так говорит Абгар. Ох, доберусь я однажды до этого «друга Римского народа»!

Некоторое время они молча глядели на проходящие легионы, затем Публий надел шлем, собираясь отправится к своей коннице, но тут заметил спешащего к ним контубернала.

Разведчики вернулись, доблестный Публий! У них важные вести.

Снедаемый дурными предчувствиями, Кассий отправился вместе с Публием. Как оказалось, начальник конницы проявил большую предусмотрительность и еще два дня назад отправил вперед турму под командованием Марка Фульциния. Кассий немного знал этого Фульциния. Выходец из низов римского общества, он имел темное прошлое, но вот уже лет десять состоял при младшем Крассе доверенным лицом. По словам Публия, Фульциний отличился еще в Галлии, будучи непревзойденным разведчиком и мастером особых поручений.

Едва поприветствовав военачальников, Фульциний перешел к делу.

Мы видели парфянское войско, - рассказал он. - Их очень много. Сосчитать возможности не было, но их не меньше пятнадцати тысяч. И с ними железная конница. Не десяток охраны Сурены, как уверял Абгар, а тысячи. Видели мы и оазис, к которому ведет нас араб. До него гораздо дальше, чем мы думали, но воды мы там все равно не найдем - парфяне отравили колодцы.

У Кассия невольно вырвалось проклятие, и Фульциний умолк.

Я так и думал! Продолжай, Фульциний.

Ты прав, квестор. Но я еще не сказал главного - покинув оазис, мы наткнулись на отряд парфян, что преследовал беглеца. Его лошадь была измотана, а сам он ранен стрелой. Парфян мы разогнали, но, к сожалению, беглеца не спасли, он умер у меня на руках. Это был Гай Коминий, тот трибун, что попал к ним в плен прошлой зимой. Как удалось ему бежать - не знаю. Перед смертью он успел рассказать что слышал в лагере врагов. Парфяне насмехались над римлянами, говорили, что нашу армию ведет предатель, заманивая в ловушку, где Сурена нас всех перебьет. И этот предатель - некий арабский вождь…

Клянусь Юпитером, Публий! Это Абгар и никто более! Я лично прикончу этого змееныша!

Надо немедленно остановить легионы и собрать совет. Я поскачу к отцу, а ты займись предателем.

Узнав об измене араба, Марк Лициний Красс впал в бешенство. Когда вернулся Кассий, безуспешно разыскивавший предателя по всему лагерю, проконсул сплюнул с досады:

Прклятый араб ускакал вместе со своими соплеменниками незадолго до того, как Публий явился ко мне со своими вестями. Сказал, что он отправляется на разведку, и я отпустил его. Должно быть он видел, как вернулись наши разведчики и шкурой почуял неладное!

Не стоит сейчас говорить о нем, - рассудительно заметил легат третьего легиона Октавий. - Мы предупреждены о предательстве и стоит подумать как спасти войско.

Затерянная в пустыне римская армия внезапно лишилась проводников, и было неясно как

Похожие статьи